Русская сказка

© М. Горький

   Над циклом сказок, объединённых впосле-
дствии  автором  общим  названием "Русские
сказки",М. Горький работал в 1912-1917 го-
дах. В 1912 году,направляя первые из них в
журнал "Современный мир", писал редактору:
"мне кажется, что,если бы сказки оказались
достаточно удобными для журнала и ценными,
с точки зрения социально-педагогической,их
можно бы давать два раза в год, частью как
фельетон  на темы современности, частью же
"вообще" на русские темы".
   Цикл состоит из шестнадцати сказок, пе-
чатавшихся отдельными изданиями и в собра-
ниях сочинений М. Горького со сплошной ну-
мерацией; по  нумерации Собрания сочинений
эта сказка - третья.

                   III

   Долго  жил  Евстигней Закивакин в тихой
скромности,в робкой зависти и вдруг неожи-
данно прославился.
   А случилось это так: однажды после рос-
кошной  пирушки он истратил последние свои
шесть гривен и,проснувшись наутро в тяжком
похмелье, весьма  удрученный, сел  за свою
привычную  работу: сочинять  объявления  в
стихах  для  "Анонимного  бюро  похоронных
процессий".
   Сел и, пролив обильный пот, убедительно
написал:

      Бьют тебя по шее или в лоб,
      Все равно,ты ляжешь в темный гроб...
      Честный человек ты иль прохвост,-
      Все-таки оттащат на погост...
      Правду ли ты скажешь,иль соврешь,-
      Это все едино - ты умрешь!..

   И так далее в этом роде,аршина полтора.
   Понес работу в "бюро",а там не принима-
ют:
   - Извините,- говорят,- это никак нельзя
напечатать:многие покойники могут обидеть-
ся и даже содрогнуться  в гробах. Живых же
увещевать в смерти не стоит,- они сами со-
бою, бог даст, помрут...
   Огорчился Закивакин:
   - Черт бы  вас побрал! О покойниках за-
ботитесь, монументы ставите, панихиды слу-
жите, а живой - помирай с голоду...
   В гибельном настроении духа ходит он по
улицам  и вдруг  видит - вывеска, а на ней
черными буквами по белому полю сказано:
   - "Жатва Смерти".
   - Еще похоронное бюро, а я и не знал! -
обрадовался Евстигней.
   Но оказалось,что это не бюро,а редакция
нового беспартийного и прогрессивного жур-
нала для юношества и самообразования.Заки-
вакина  ласково  принял сам редактор-изда-
тель Мокей Говорухин,сын знаменитого сало-
топа и мыловара Говорухина,парень жизнеде-
ятельный, хотя и худосочный.
   Посмотрел Мокей стишки,- одобрил:
   - Ваши,- говорит,- вдохновения  как раз
то самое, еще никем не сказанное слово но-
вой поэзии, в поиски за которым я и снаря-
дился, подобно аргонавту Герострату...
   Конечно, все  это  он  врал по внушению
странствующего  критика  Лазаря Сыворотки,
который тоже всегда врал,чем и создал себе
громкое имя.
   Смотрит  Мокей на Евстигнея покупающими
глазами и повторяет:
   - Материальчик  впору  нам, но имейте в
виду, что мы стихов даром не печатаем!
   - Я и хочу,чтобы мне заплатили,- созна-
лся Евстигнейка.
   - Ва-ам? За стихи-то? Шутите! - смеется
Мокей.- Мы, сударь,только третьего дня вы-
веску  повесили, а  уж за это время стихов
нам прислано семьдесят девять сажен! И все
именами подписаны!
   Но Евстигней не уступает, и согласились
на пятаке за строку.
   - Только потому, что уж очень это у вас
здорово пущено! - объяснил Мокей.- Надо бы
псевдонимец вам избрать, а то Закивакин не
вполне отлично. Вот ежели бы... например,-
Смертяшкин, а? Стильно!
   - Все равно,- сказал Евстигней.- Мне бы
гонорар получить: есть очень хочется...
   Он был парень простодушный.
   И через  некоторое время стихи были на-
печатаны  на  первой странице первой книги
журнала под заголовком:
   "Голос вечной правды".
   С того дня  и постигла Евстигнейку сла-
ва: прочитали жители стихи его,- обрадова-
лись:
   - Верно  написал, материн сын. А мы жи-
вем,стараемся кое-как,то да се,и незаметно
нам  было, что  в  жизни-то нашей никакого
смысла, между прочим,нет! Молодец Смертяш-
кин!
   И  стали  его  на вечера приглашать, на
свадьбы, на похороны да на поминки,а стихи
его  во всех модных журналах печатаются по
полтине строка,и уже на литературных вече-
рах полногрудые дамы, очаровательно улыба-
ясь, читают "поэзы Смертяшкина".

      Нас ежедневно жизнь разит,
      Нам отовсюду смерть грозит.
      Со всех точек зрения,
      Мы только жертвы тления!

   - Браво-о! Спасибо-о! - кричат жители.
   - А ведь,пожалуй,я и в самом деле поэт?
- задумался Евстигнейка и начал - понемно-
жку - зазнаваться:завел черно-пестрые нос-
ки и галстухи, брюки  надел тоже  черные с
белой полоской поперек и стал говорить то-
мно, разводя глазами в разные стороны:
   - Ах, как это пошло-жизненно!
   Заупокойную литургию прочитал и употре-
бляет в речи мрачные слова: паки, дондеже,
всуе...
   Ходят вокруг него разные критики, исто-
щая Евстигнейкин гонорарий, и внушают ему:
   - Углубляйся, Евстигней,а мы поддержим!
   И действительно,когда вышла книжка "Не-
крологи мечтаний и эпитафии желаний, поэзы
Евстигнея Смертяшкина", то критики  весьма
благосклонно отметили глубокую могильность
настроений автора. Евстигнейка же на радо-
стях решил жениться: пошел  к знакомой мо-
дерн-девице  Нимфодоре Заваляшкиной и ска-
зал ей:
   - О, безобразна,бесславна,не имущая ви-
да!
   Она долго ожидала этого и,упав на грудь
его, воркует, разлагаясь от счастья:
   - Я согласна идти к смерти рука об руку
с тобою!
   - Обреченная  уничтожению! - воскликнул
Евстигней.
   Нимфодора же, смертельно раненная стра-
стью, отзывается:
   - Мой бесследно исчезающий!
   Но  тотчас, вполне  возвратясь к жизни,
предложила:
   - Мы обязательно должны устроить стиль-
ный быт!
   Смертяшкин  уже ко многому привык и по-
нял.
   - Я,- говорит,- конечно,недосягаемо вы-
ше всех предрассудков,но,если хочешь,давай
обвенчаемся в кладбищенской церкви!
   - Хочу ли? О,да! И пусть все шафера то-
тчас после свадьбы застрелятся!
   - Все, пожалуй,не пойдут на это,а Кукин
может,- он уже семь раз стрелялся.
   - И чтобы священник был старенький,зна-
ешь, такой... наканунный смерти.
   Так, стильно  мечтая, они сидели до той
поры,пока из холодной могилы пространства,
где  погребены  мириады погасших солнц и в
мертвой  пляске кружатся замороженные пла-
неты,- пока в этой пустыне бездонного кла-
дбища  усопших  миров не появился скорбный
лик луны, угрюмо осветив землю, пожирающую
все живое... Ах, это жуткое сияние умершей
луны,подобное свечению гнилушек,всегда на-
поминает чутким сердцам, что смысл бытия -
тление, тление...
   Смертяшкин  настолько воодушевился, что
даже  без  особого  труда  стихи сочинил и
прошептал их черным шепотом в ухо будущему
скелету возлюбленной:

     Чу, смерть стучит рукою честной
     По крышке гроба, точно в бубен:
     Я слышу зов ее так ясно
     Сквозь пошлый хаос скучных буден.
   Жизнь спорит с нею,- лживым кличем
   Зовет людей к своим обманам;
   Но мы с тобой не увеличим
   Числа рабов, плененных ею!
     Нас не подкупишь ложью сладкой,
     Ведь, знаем мы с тобою оба,
     Жизнь - только миг,больной и краткий,
     А смысл ее - под крышкой гроба.

   - Как мертво! - восхищалась Нимфодора.-
Как тупомогильно!
   Она все эти шутки превосходно понимала.
   На  сороковой день после этого они вен-
чались у Николы на Тычке,в старенькой цер-
кви, тесно окруженной самодовольными моги-
лами  переполненного  кладбища. Ради стиля
свидетелями  брака подписались два могиль-
щика, шаферами  были заведомые кандидаты в
самоубийцы; в подруги невеста выбрала трех
истеричек, из которых одна уже вкушала ук-
сусную эссенцию,другие готовились к этому,
и одна дала  честное слово покончить с со-
бой на девятый день после свадьбы.
   А когда вышли на паперть,шафер,прыщева-
тый парень, изучавший на себе действие са-
льварсана, открыв дверь кареты,мрачно ска-
зал:
   - Вот катафалк!
   Новобрачная, в  белом  платье с черными
лентами и под черной фатой,умирала от вос-
торга, а Смертяшкин,влажными глазами огля-
дывая публику, спрашивал шафера:
   - Репортеры есть?
   - И фотограф...
   - Не шевелись, Нимфочка...
   Репортеры, из уважения к поэту, оделись
факельщиками,а фотограф палачом,жители же,
- им все равно,на что смотреть,было бы за-
бавно,- жители одобряли:
   - Quel chic! /Какой шик! (франц.)/
   И даже какой-то  вечно голодающий мужи-
чок согласился с ними:
   - Charmant! /Очаровательно! (франц.)/
   - Да-а,- говорил Смертяшкин новобрачной
за ужином в ресторане против кладбища,- мы
прекрасно похоронили нашу юность!Вот имен-
но это и называется победой над жизнью!
   - Ты  помнишь, что это все  мои идеи? -
спросила нежно Нимфодора.
   - Твои? Разве?
   - Конечно.
   - Ну... все равно:

      Я и ты - одна душа и тело!
      Мы с тобой теперь навеки слиты.
      Это смерть так мудро повелела,
      Мы - ее рабы и сателлиты...

   - Но  все-таки я не позволю тебе погло-
тить мою индивидуальность! - очаровательно
предупредила она. - И потом - сателлиты, я
думаю, надо произносить два "т" и два "л"!
Впрочем, саттеллиты, вообще,кажутся мне не
на месте...
   Смертяшкин  еще  раз попробовал одолеть
ее стихами:

      Что такое наше "я",
      Смертная моя?
      Нет его иль есть оно,-
      Это все равно?
      Будь активна, будь инертна,-
      Все равно, ты не бессмертна!

   - Нет, это уж надобно оставить для дру-
гих,- коротко сказала она.
   После слинного ряда таких же и подобных
столкновений  у Смертяшкина случайно роди-
лось дитя - девочка, и Нимфодора повелела:
   - Люльку закажи в форме гробика!
   - Не слишком ли это, Нимфочка?
   - Нет уж, пожалуйста! Стиль надо сохра-
нять строго,если ты не хочешь,чтобы крити-
ки и публика упрекнули тебя в раздвоении и
неискренности...
   Она  оказалась  очень хозяйственной да-
мой; сама солила огурцы,тщательно собирала
все рецензии о стихах мужа и,уничтожая не-
одобрительные, похвальные издавала отдель-
ными томиками за счет поклонников поэта.
   С хорошей пищи стала она женщиной доро-
дной,глаза ее всегда туманились мечтой,во-
збуждая  в  людях  мужского пола страстное
желание подчиниться року. Завела домашнего
критика, жилистого мужчину, рыжего  цвета,
сажала его рядом с собою и,вонзая туманный
взгляд прямо в сердце ему, читала нарочито
гнусаво стихи мужа, убежденно спрашивая:
   - Глубоко? Сильно?
   Тот  первое время только мычал, а потом
стал ежемесячно  писать пламенные статьи о
Смертяшкине,который "с непостижимой углуб-
ленностью  проник в бездонность той черной
тайны,которую мы,жалкие,зовем Смертью,а он
полюбил  чистой любовью прозрачного ребен-
ка. Его янтарная душа не отемнилась позна-
нием ужаса бесцельности бытия,но претвори-
ла этот ужас в тихую радость, в сладостный
призыв к уничтожению  той непрерывной пош-
лости, которую мы, слепые души,именуем Жи-
знь".
   При  благосклонной  помощи  рыжего,- по
убеждениям он был мистик и эстет, по фами-
лии  Прохарчук, по  профессии парикмахер,-
Нимфодора довела Евстигнейку до публичного
чтения стихов: выйдет он на эстраду,разве-
рнет  коленки направо - налево, смотрит на
жителей белыми овечьими глазами, покачивая
угловатой головою, на которой росли разные
разности мочального цвета,безучастно веща-
ет:

   В жизни мы - как будто на вокзале
   Пред отъездом в темный мир загробный...
   Чем вы меньше чемоданов взяли,
   Тем для вас и легче, и удобней!
   Будем жить бессмысленно и просто.
   Будь пустым, тогда и будешь чистым.
   Краток путь от люльки до погоста!
   Служит Смерть для жизни машинистом!..

   - Браво-о!- кричат вполне удовлетворен-
ные жители.- Спасибо-о!
   И говорят друг другу:
   - Ловко, шельма, доказывает, даром, что
этакий обсосанный!..
   Те же,кому ведомо было,что раньше Смер-
тяшкин  работал стихи для "Анонимного бюро
похоронных процессий",были, конечно, и те-
перь  уверены, что  он все свои песни поет
для рекламы "бюро",но, будучи к всему оди-
наково равнодушны, молчали, твердо памятуя
одно:
   - Каждому жрать надо!
   - А может, я и  в самом  деле - гений!-
думал Смертяшкин, слушая одобрительный рев
жителей.- Ведь  никто  не знает, что такое
гений; некоторые утверждали же,будто гении
- полоумные... А если так...
   И при встрече со знакомыми стал спраши-
вать их не о здоровье, а:
   - Когда умрете?     ,
   Чем и приобрел еще большую популярность
среди жителей.
   А жена устроила гостиную в виде склепа;
диванчики  поставила  зелененькие, в стиле
могильных холмиков, а на стенах  развесила
снимки с Гойя,- все с Гойя,да еще и Вюртц!
   Хвастается:
   - У  нас  даже в детской  веяние Смерти
ощутимо: дети  спят в гробиках, няня одета
схимницей,- знаете, такой черный сарафан,с
вышивками  белым - черепа, кости и прочее,
очень  интересно! Евстигней, покажи  дамам
детскую!А мы,господа,пойдемте в спальню...
   И, обаятельно улыбаясь,показывала убра-
нство спальни: над кроватью в форме сарко-
фага - черный балдахин,с серебряной бахро-
мой; поддерживали  его  выточенные из дуба
черепа; орнамент - маленькие скелетики иг-
рают могильными червяками.
   - Евстигней,- объясняла она, - так пог-
лощен своей идей,что даже спит в саване...
   Некоторые жители изумлялись:
   - Спи-ит?
   Она печально улыбалась.
   А Евстигнейка был в душе парень честный
и порою невольно думал:"Уж если я - гений,
то - что же уж? Критика пишет о влиянии, о
школе Смертяшкина, а я...не верю я в это!"
   Приходил  Прохарчук, разминая  мускулы,
смотрел на него и спрашивал басом:
   - Писал? Ты,брат,пиши больше. Остальное
мы с твоей женой живо сделаем...Она у тебя
хорошая женщина, и я ее люблю...
   Смертяшкин и сам давно видел это, но по
недостатку  времени и любви к покою ничего
не предпринимал против.
   А то сядет Прохарчук в кресло поудобнее
и расскажет обстоятельно:
   - Знал бы ты, брат,сколько у меня мозо-
лей и какие.У самого Наполеона не было та-
ких...
   - Бедный  мой! - вздыхала  Нимфодора, а
Смертяшкин пил кофе и думал:
   "Как это правильно сказано,что для жен-
щин и лакеев нет великих людей!"
   Конечно, он, как всякий мужчина, был не
прав  в суждении о своей жене,- она весьма
усердно возбуждала его энергию.
   - Стегнышко! - любовно  говорила она. -
Ты,кажется,и вчера ничего не писал? Ты все
чаще манкируешь талантом, мой  милый! Иди,
поработай, а я пришлю тебе кофе...
   Он шел,садился к столу и неожиданно со-
чинял совершенно новые стихи:

      Сколько пошлости и вздора
      Написал я, Нимфодора,
      Ради тряпок, ради шубок,
      Ради шляпок, кружев, юбок!

   Это его пугало, и он напоминал себе:
   - Дети!
   Детей было трое. Их надо было одевать в
черный бархат; каждый день, в десять часов
утра, к крыльцу подавали изящный катафалк,
и они ехали  гулять  на кладбище,- все это
требовало денег.
   И Смертяшкин  уныло  выводил  строка за
строкой:

      Всюду жирный трупный запах
      Смерть над миром пролила.
      Жизнь в ее костлявых лапах,
      Как овца в когтях орла.

   - Видишь ли,Стегнышко,- лэбовно говори-
ла  Нимфодора.- Это  не совсем... так тебе
сказать? Как надо сказать, Мася?
   - Это - не  твое,  Евстигней! - говорил
Прохарчук басом и с полным знанием дела. -
Ты - автор "Гимнов смерти" и пиши гимны...
   - Но это новый этап моих переживаний! -
возражал Смертяшкин.
   - Ну,милый,ну,какие переживания? - убе-
ждала жена.- Надобно в Ялту ехать,а ты чу-
дишь!
   А Прохарчук гробовым тоном внушает:
   - Что ты обещал?
   - Обрати внимание:"как овца в" невольно
напоминает  фамилию министра - Коковцев, и
это может быть принято за политическую вы-
ходку! Публика глупа, политика - пошлость!
   - Ну,ладно,не буду,- говорил Евстигней,
- не буду! Все едино,- ерунда!
   - Имей в иду, что твои стихи за послед-
нее время  вызывают  недоумение не у одной
твоей жены! - предупреждал Прохарчук.
   Однажды Смертяшкин, глядя,как его пяти-
летняя дочурка Лиза гуляет в саду,написал:

 Маленькая девочка ходит среди сада,
 Беленькая ручка дерзко рвет цветы...
 Маленькая девочка, рвать цветы не надо,
 Ведь они такие же хорошие, как ты!

 Маленькая девочка! Черная, немая
 За тобою следом тихо смерть идет,
 Ты к земле наклонишься, косу поднимая,-
 Смерть оскалит зубы и смеется, ждет...

 Маленькая девочка!Смерть и ты,как сестры,
 Ты ненужно губишь яркие цветы,
 А она косою острой - вечно острой!-
 Убивает деток, вот таких, как ты...

   - Но это же сентиментально, Евстигней,-
негодуя, крикнула Нимфодора.- Помилуй,куда
ты идешь? Что ты делаешь с своим талантом?
   - Не хочу я больше,- мрачно заявил Сме-
ртяшкин.
   - Чего не хочешь?
   - Этого. Смерть, смерть,- довольно! Мне
противно слово самое!
   - Извини меня, но ты - дурак!
   - Пускай. Никому не известно, что такое
гений. А я больше не могу... К черту моги-
льность и все это... Я - человек...
   - Ах, вот как? - иронически воскликнула
Нимфодора.- Ты - только человек?
   - Да. И люблю все живое...
   - Но современная  критика доказала, что
поэт не должен считаться с жизнью и вообще
с пошлостью!
   - Критика? - заорал Смертяшкин.- Молчи,
бесстыдная женщина!Я видел,как современная
критика целовала тебя за шкафом!
   - Это от восхищения твоими же стихами!
   - А дети у нас рыжие,- тоже от восхище-
ния?
   - Пошляк!Это может быть результатом чи-
сто интеллектуального влияния.
   И вдруг, упав в кресло, заявила:
   - Ах, я не могу больше жить с тобой!
   Евстигнейка  и обрадовался, и  в то  же
время испугался.
   - Не можешь? - с надеждой  и со страхом
спросил он.- А дети?
   - Пополам!
   - Троих-то?
   Но  она  стояла  на своем. Потом пришел
Прохарчук. Узнав,в чем дело,он огорчился и
сказал Евстигнейке:
   - Я думал, ты - большой человек, а ты -
просто маленький мужчина!
   И пошел  собирать Нимфодорины шляпки. А
пока он мрачно занялся  этим, она говорила
мужу правду:
   - Ты  выдохся, жалкий  человек. У  тебя
больше  нет  ни  таланта, ничего. Слышишь:
ни-че-го!
   Захлебнулась  слюной честного негодова-
ния и докончила:
   - У тебя и не было ничего никогда! Если
бы  не  я и Прохарчук - ты так всю жизнь и
писал бы объявления в стихах, слизняк! Не-
годяй, похититель юности и красоты моей...
   Она всегда в моменты возбуждения стано-
вилась красноречива.
   Так и ушла она, а вскоре,под руководст-
вом  и при фактическом участии Прохарчука,
отрыла "Институт красоты  м-м Жизан из Па-
рижа. Специальность - коренное уничтожение
мозолей".
   Прохарчук же, разумеется,напечатал раз-
носную статью "Мрачный мираж",обстоятельно
доказав, что у Евстигнея не только не было
таланта, но что вообще  можно сомневаться,
существовал ли таковой поэт.Если же сущес-
твовал  и публика признавала его, то это -
вина торопливой, неосторожной и неосмотри-
тельной критики.
   А Евстигнейка потосковал,потосковал,и -
русский человек быстро утешается! - видит:
детей кормить надо!
   Махнул рукой на прошлое, на всю смерте-
льную поэзию, да и занялся старым,знакомым
делом:веселые объявления для "Нового похо-
ронного бюро" пишет, убеждая жителей:

      Долго, сладостно и ярко
      На земле мы любим жить,
      По придет однажды Парка
      И обрежет жизни нить!

    Обсудивши этот случай,
    Не спеша, со всех сторон,
    Предлагаем самый лучший
    Материал для похорон!

      Все у нас вполне блестяще,
      Не истерто, не старо:
      Заходите же почаще
      В наше "Новое бюро"!

                       Могильная, 16

   Так все и возвратилось на стези своя.

<1912>